По вере

Однажды один человек решил, что ему всё по силам. Главное хотеть и очень сильно верить в это.

Он сказал начальнику на работе, что ему надоело пахать на дядю и он увольняется. Откроет свой бизнес. Начальник сказал, что у него ничего не выйдет и придёт день, когда он попросится обратно на работу. Коллеги просили его одуматься. Ведь у него семья. Но он всем отвечал, что я хочу попробовать и очень верю в то, что у меня всё получится.
Коллеги ещё несколько дней обсуждали его, и все продолжали говорить, что у него ничего не выйдет.

Человек решил взять кредит в банке на открытие бизнеса. Жена сказала ему, что это глупая затея. Он ничего не смыслит в бизнесе и прогорит, а долги по кредиту повиснут на семье. Друзья его пытались отговорить и говорили, что кредит — это кабала. Что свой бизнес — это сложно, а проценты будут только расти, и он до конца дней своих будет должен банку. Но он всем отвечал, что я хочу попробовать и очень верю в то, что у меня всё получится.
Жена от него ушла, а друзья только посочувствовали его затее и говорили, что у него ничего не выйдет.

Человек, не обращая внимания на всех, потихоньку развивал свой бизнес. Однажды, гуляя по городу, он повстречал девушку необычайной красоты и решил, что она станет его женой. Друзья сказали, что такая ему не по зубам. Она королева красоты, а ему нужна другая. Попроще. Под стать ему. Но он всем отвечал, что я хочу попробовать и очень верю в то, что у меня всё получится.
Через некоторое время друзья гуляли на его свадьбе с королевой красоты.

Ещё через какое-то время у человека пошли дела в бизнесе. У него появились партнёры и команда людей, которая работала уже на него.
Человек решил расширяться и развивать свой бизнес. Открыть параллельное направление и освоить новые технологии. Партнёры ему сказал, что у них и так всё идёт хорошо и неоправданные риски приведут только к потерям. Но он всем отвечал, что я хочу попробовать и очень верю в то, что у меня всё получится.
Партнёры вывели свои активы из бизнеса и отделились, продолжив заниматься тем, чем занимались до этой безумной затеи. Вся команда ушла с ними, потому что они считали, что у человека ничего не выйдет.

Через пару лет человек построил мегакорпорацию, и на него уже работали тысячи человек. В том числе и его бывший начальник, некоторые коллеги по старой работе, друзья и вернувшиеся партнёры. Даже бывшая жена стала пытаться напоминать о себе.

Через какое-то время человек заявил, что он хочет полететь. Не на самолёте, а как птицы. Потому что он очень хочет и очень сильно верит в это. И все ему поверили. Никто уже не сомневался в силе его веры.

В назначенный день все собрались на крыше небоскрёба его корпорации. Играла музыка, и официанты разносили напитки. Везде были растянуты транспаранты и плакаты с надписью «Мы в тебя верим».

Человек стоял на краю крыши и улыбался. В его глазах светилась несокрушимая вера в себя. Наконец-то в него поверили остальные. Все аплодировали и кричали, что они тоже в него очень верят.
Человек шагнул с крыши и, пролетев сотни метров вниз, пиzданулся в лепёшку об асфальт…

В этой истории, скорее всего, должна быть какая-то мораль, но я её не придумал…

Андрей Асковд © чётокакто

Барсик

Зинаида Филипповна вышла из подъезда и, поморщившись новому дню, уселась на лавочку. В этот двор она переехала только вчера, и всё ей тут было чуждо.

Долго сын уговаривал перебраться её к ним, и в конце концов, она сдалась уговорам. Годы были уже не те. Хоть сноху она и не жаловала, но самой управляться было всё тяжелее. Она точно была уверенна, что Машку, её внучку, невестка нагуляла на стороне. Не их порода. Душа не лежала к внучке, хоть та и тянулась к ней. Вот и с утра она успела полаяться со Светкой. На ровном месте, как считала Зинаида Филипповна, та вымотала её нервы с утра. Одно слово – сноха. Не родная кровь.

Сидя на лавочке и опираясь на клюку, Зинаида Филипповна приготовилась к своему полюбившемуся с родного двора увлечению. Обсуждать вслух выходящих и входящих в подъезд проституток и наркоманов. Жалко, что боевые подруги остались в том родном дворе, и импровизировать теперь ей придётся одной. Одна надежда была на то, что со временем она обзаведётся и здесь соратницами по оружию, острому на колкости языку. Но в словарном багаже у Зинаиды Филипповной было достаточно домашних заготовок.

— Да что ж тут за люди-то такие гадкие живут, — в сердцах плюнула она в голубя, который пытался подобраться к ней поближе в надежде, что ему перепадёт. Он давно заприметил узнаваемый кулёк семечек, лежащий рядом с бабкой. — Ни одного человека. Ни на вход, ни на выход. Точно, наркоманы и проститутки тут одни живут. Отсыпаются после ночных оргий, — пробежалась она взглядом по окнам.

Прошло ещё полчаса, но во дворе так никого и не появилось. Только оплёванный голубь вернулся, прихватив с собой ещё парочку друзей.
— Не иначе, как в ад попала, — размышляла Зинаида Филипповна вслух. — Хуже мук нет, чем молчать с самой собой. Но не на ту напали.

Тяжело поднявшись с лавки, она подошла к подъезду. Взглянув на домофон и на номера квартир в подъезде, она наугад выбрала номер. Если откроют, не спросив, кто и к кому, то не поленится лично подняться к этому наркоману и выскажет ему всё. Или к проститутке. А если повезёт, то застанет обоих дома. Что из-за таких, как они, в подъездах ссут, срут и жгут газеты в почтовых ящиках. А если спросят, то на этот случай у неё тоже есть варианты монолога. Не позволит она себе испортить утро.

Набрав на домофоне номер квартиры, Зинаида Филипповна приготовилась, набрав воздуха в лёгкие. После нескольких гудков в динамике щёлкнуло и послышался голос.

— Здравствуйте, — неожиданно вежливо прозвучало из домофона.
Приветливый и звонкий голос принадлежал определённо ребёнку. Девочке.

— Папка с мамкой дома? Позови, — пошла в атаку Зинаида Филипповна.

— А их сейчас нет. Они в другом месте, — беззаботно ответил звонкий голосок.

— Пьют, поди? С утра пораньше. А дитё сопливое, без присмотра.

— Зачем вы так говорите? — невозмутимо ответила девочка. — У нас тут никто не пьёт. Ни с утра, ни пораньше.

— Поучи меня ещё. Пигавица мелкая. Что знаю, то и говорю. Небось такая же. Оторви и выбрось, как Машка. Только одни шмотки да куклы на уме. Дай да дай! А как заработать на это дай, никого не волнует.

— Маша не такая, — возразил голосок. — Я с ней дружу… — голос запнулся. — Дружила, — немного печально поправился.

— Вот-вот. Дружила. Вы ж, дети, и дружить сейчас не умеете. Небось, кукол своих не поделили и дружба врозь. Так ведь?

— А вы любите кошек? — не обращая внимания на колкости Зинаиды Филипповны, продолжил голос. — Маша любит, — тут же, не дожидаясь ответа, добавила девочка.

— От ваших кошек только вонь да подранная мебель. Вам, детям, дай волю, так вы зоопарк блохастый дома разведёте. А кормить? На вашем Вискасе только разориться можно. Ты хоть знаешь, сколько этот Вискас ваш стоит? Орут потом по ночам. Вам потеха, а взрослым забот полон рот.

— Барсик не драл мебель. И в лоток всегда ходил. Мы с Машей ему домики строили. Он даже пеленать себя разрешал. А как он за бантиком прыгал. Вы бы только видели, — девочка тяжело вздохнула. — Только он убежал.

— И правильно сделал. Сама, поди, виновата. Нечего животину было мучить.

— Мы его не мучили. Мы на дачу собрались, а он выпрыгнул из машины и убежал, — голос снова тяжко вздохнул. — Я его кис-кис, Барсик-Барсик, а его нет уже. Папа ждать не стал. Говорил, что никуда он не денется. Вернёмся, а он тут нас ждать будет. Говорил, что если время упустим, то в пробки попадём. Теперь винит себя, что Барсика не послушал тогда, а время всё равно упустили.

— Делов-то. Таких Барсиков на помойке, как блох на собаке.

— Не, — не согласилась девочка. — Барсик особенный. Я знаю, что он недалеко убежал. Вы его покормите, как увидите?

— Делать мне больше нечего, — Зинаида Филипповна начала уставать от разговора. С ребёнком ругаться не так интересно. — Каждого плешивого не накормишь.

— Подождите, — голос как будто почувствовал, что разговор заканчивается. — Вы Машу обнимите за меня. Она вас, кстати, очень любит. Она как узнала, что вы к ней переезжаете, так все уши мне прожужжала, что у неё теперь бабушка будет. Вот у меня бабушки не было, — голос опять вздохнул. — Но теперь есть. И у Маши теперь есть. И тётя Света вас любит. И дядя Саша. Правда-правда, — тараторил голосок. — Вы же добрая. Вы попробуйте быть бабушкой. Это очень здорово.

— Да никто не любит меня. Квартиру мою хотят. Думают, что раз приютили, так отпишу её им. Шиш им с маслом, — Зинаида Филипповна даже фигу в домофон показала. — Да и откуда тебе-то знать? Мала ещё советы давать.

— Я всё знаю. Честно-честно. И про Барсика не забудьте. Маша обрадуется, если он найдётся. А он найдётся. Он такой красивый и в полоску. И ухо одно, без кончика. И Маша ваша внучка. Это точно. Дедушка Боря так и сказал. И я тоже знаю, что она самая настоящая ваша внучка, а вы самая настоящая её бабушка, — голос замолчал.

— Эй! — Зинаида Филипповна крикнула в домофон. — Ты ещё тут? Как тебя звать-то? Какой ещё дедушка Боря? — домофон молчал в ответ. Зинаида Филипповна даже подула в него, как в телефонную трубку.

— Вам открыть? — послышался голос позади.

— Что? — Зинаида Филипповна обернулась на голос.

Двор подозрительно ожил, как будто кто-то повернул выключатель. По тротуару прогуливались мамы с колясками. Шли люди по своим делам. Позади неё стоял молодой человек в бейсболке. Зинаида Филипповна даже успела признать в нём потенциального наркомана и собралась уже выдать одну из своих речей, как язык как будто перестал слушаться её. Вместо этого она спросила.

— А что это за девчушка живёт в 245-ой квартире? Шустрая такая.

— Вы же, Зинаида Филипповна? — вместо ответа спросил парень. — Мама Саши из 194-ой? Я видел, как вы вчера приехали. Я Николай. Из 230-ой. А в 245-ой сейчас никто не живёт, — парень посмотрел куда-то в сторону. — Месяц назад вся семья в аварию попала. Насмерть. Серёга с Ленкой и Катя. Дочка их. Вы Маше только ничего не говорите. У меня у самого сын. Витька. Они дружили. Не знаем, как сказать теперь им, что Кати нет. Думают, что она на даче.

Зинаида Филипповна на ватных ногах дошла до лавочки и присела.

— С вами всё в порядке? — Николай присел возле неё.

— Спасибо, Коля, — Зинаида Филипповна нащупала в кармане кофты платок. — Всё в порядке. Спасибо.

— А Машка вас очень ждала, — Николай поднялся и улыбнулся. — Все уши Витке с Катькой прожужжала, что у неё будет настоящая бабушка. Вам точно помощь не нужна?

Зинаида ещё раз поблагодарила молодого человека и тот ушёл.
На лавочке голуби бесцеремонно клевали семечки прямо из кулька. Зинаида Филипповна подняла голову и посмотрела вверх.

— Дедушка Боря, — негромко повторила она. — Ты, что ли? Ты уж прости меня. Не дала тебе нормально с внучкой пообщаться при жизни. Не знаю, что на меня нашло тогда. Да уж и поздно оправдываться.

В это время Зинаида Филипповна почувствовала, как рядом на лавочке что-то появилось. Голуби, взмахнув крыльями, сметая остатки семечек, тут же сорвались. Она обернулась на это что-то. На скамейке по правую руку от неё сидел кот. Полосатый и с надкушенным ухом. Тощий, что рёбра выпирали из боков.

Зинаида Филипповна подняла руку и осторожно протянула в его сторону. Ладонь неуверенно зависла над его головой. Кот сам встал и, выгнувшись, потёрся макушкой об шершавую и сморщенную ладонь. От самых кончиков пальцев до глубины души прошла какая-то тёплая волна. Зинаида Филипповна провела рукой от макушки по костлявому хребту до хвоста.

— Барсик? — неуверенно обратилась она к коту.

Тот только ещё раз уткнулся лбом в её ладонь и утвердительно заурчал.

— Ну, пойдём домой, что ли? — Зинаида Филипповна аккуратно сгребла кота в охапку. — Ты хоть знаешь, сколько твой Вискас стоит?

Андрей Асковд © чётокакто

Как мы с Вовкой бабку вылечили

Однажды мы с Вовкой посетили странное мероприятие. Оно повлияло на развитие некоторых событий в последствии. То, что оно было не странным, мы поняли совсем потом. Когда это было уже поздно. Как говорят – дорога ложка к обеду. Вот и нам надо было сразу всё сказать, а не беречь нашу детскую психику. Тем более, что наша психика по опыту покрепче, чем у бабки с дедом.
Взяла как-то нас с Вовкой бабка с собой в гости. Точнее это мы думали, что в гости идём. Зашли мы в дом. Народ слоняется без лишнего оптимизма. Все какие-то грустные. Дальше прихожей бабка нас не пустила, но и от сюда было видно, что какой-то поп в комнате машет чем-то, что выпускает из себя дым и что-то бормочет, глядя в книгу. Я до этого момента попов ни разу не встречал вживую. Но по телевизору видел и точно знал, что это он. Вот только как эта штука дымящаяся называется, вспомнить не смог. Я помню, что в этом доме живёт знакомая бабки и не так давно она заболела. Мы раньше ходили в гости к ней, но тогда нас пустили в комнату.
— Баб, — дёрнул я её за руку. — Это поп?
— Сам ты поп, — бабка постаралась сказать это строго, но тихо. — Это батюшка.
— Чей? – не понял ответа Вовка.
Бабка посмотрела на него и, судя по всему, сначала не поняла сути вопроса.
— Что чей? — переспросила она.
— Батюшка чей? — пояснил Вовка.
Бабка снова не поняла и посмотрела на меня, как будто я переводчиком был с Вовкиного на бабкин язык. Я тоже пожал плечами. Потому что сам понятие не имел, кто такой батюшка и чей он должен быть. В комнате был определённо поп.
— Батюшка — это чей-то батя? — пояснил нам Вовка. — Ну, папа.
— Это поп, — не сдавался я. — Я по телевизору и в журнале крокодил видел.
Бабка посмотрела по сторонам. Люди начали уже оглядываться на нас с явным осуждением.
— А зачем он дымом машет и поёт? — не унимался Вовка.
— Нечисть и заразу изгоняет, вроде вас. Так! Антихристы, — бабка развернула нас и подтолкнула на выход. — Зря я вас с собой взяла. Идите домой и носа на улицу не высовывайте. Хотела, чтобы вы с бабой Нюрой попрощались.
— А баба Нюра уезжает куда-то?
— Если бы у неё такие внуки, как вы были, то давно бы уже уехала. А так прожила долгую и счастливую жизнь, — бабка с сожалением покачала головой, видимо решив, что мы не готовы принять полную информацию.
А мы и не напрашивались. Уж лучше погулять в такой день, чем сидеть в душной избе у Никитичны. Тем более, что народу ещё набежало. Ну, уезжает соседка, а нам-то что с того?
По пути домой мы повстречали деда. Он шёл навстречу нам.
— Вы откуда? — поинтересовался он.
— От бабы Нюры, — ответил я.
— Бабка там?
Мы ответили, что бабка там и она провожает бабу Нюру, а нас выгнала. Ещё там куча народу и поп. Дед сказал, что правильно, и нечего нам там делать. Малы ещё. И не поп, а батюшка, как и бабка поправил он меня. На что Вовка задал снова свой резонный вопрос: Чей? Дед оказался сообразительней и ответил, что всех. Вовку это устроило.
— А баба Нюра выздоровела, раз она уезжает? — спросил я у деда.
Дед на секунду завис. Приподнял кепку и почесал макушку, обдумывая ответ. Судя по всему, сообразил он, бабка не вдавалась в подробности «отъезда» бабы Нюры. Он решил не бежать впереди бабки, чтобы не оказаться вдруг виноватым.
— Ну… — задумался он ещё на некоторое время, — можно сказать, что теперь она точно не болеет. И в некотором роде отправляется от сюда далеко.
Затем он вспомнил, что он уже опаздывает и велев нам отправляться домой, чтобы не гневить бабку, побежал к Никитичне. Мы же на всякий случай отправились домой.

Прошло несколько дней. Мы с Вовкой сидели дома. На улице второй день шёл дождь. Бабка приболела и тоже находилась постоянно дома. В основном лежала на кровати и дремала. Из-за дождя врачиху вызывать не стала, а от нашего лечения она категорически отказалась.
— Мир, конечно, не без добрых людей, но от добра добра не ищут. Я лучше сама. Надёжнее.
Но мы же с Вовкой не могли оставить бабку в таком состоянии. Хотя, скорее всего, нам скучно было сидеть без дела. И тут я вспомнил про Никитичну. Про то, как она болела, болела, а потом вдруг раз и уехала. Буквально в один день выздоровела. Вспомнил про дым целебный, который заразу изгоняет.
— У меня есть идея, — обнадёжил я Вовку.
Обнадёжил, потому что сидеть без дела было невмоготу. Я рассказал ему, что, несмотря на то, что бабка возражает против своего лечения, мы всё равно сможем ей помочь. Как минимум –попробовать. Это не зелёнка, и хуже точно не станет. Нужен только инвентарь.
Я уже давно заприметил в углу эту штуку. Она как раз подходила на роль той самой кадилки. В углу, где на полке стояли бабкины иконы, висела лампадка. Я, конечно, тогда ещё не знал, что она так называется. Это уже потом бабка всё популярно объяснила. Но на тот момент название было неважно.
Пока бабка спала, а дед отлучился по делам, мы с Вовкой сняли лампадку. На всякий случай взяли ещё икону. Я разумно прикинул, что хуже тоже не будет. Раз бабка с ней периодически разговаривает, то только на пользу пойдёт. Книгу мы нашли в шкафу. Взяли ту, что постариннее и потолще. Я так понимал, что главное соблюсти ритуал и дыма побольше.
Не скажу, что я прям верил в благополучный исход. Внутренне чутьё подсказывало, что будет всё как раз наоборот. Но намерение у нас было самое благое. Сила мысли затмевала разум. Иногда бывает такое, что самая дурацкая затея кажется гениальной. Ты даже наперёд представляешь уже все ещё необъявленные благодарности.
Итак. У нас с Вовкой было почти всё готово. Книжка, лампадка и даже икона. Нужно было ещё петь. Проблема была только в одном. Я не помнил, что там пел тот самый батюшка. Отдельные слова всплывали в памяти, но они перемешивались с другими из бабкиных молитв. И ещё надо было чем-то заправить лампадку, чтобы она дымила. Но тут как раз проблемы не возникло. Я взял из дедовского мешка махорки.
Через некоторое время мы на изготовке стояли возле бабкиной кровати. Вовка с лампадкой, я с книжкой. Сначала я хотел дымить, но Вовка сказал, что если дымить будет не он, то отказывается бабку лечить. Пришлось ему уступить.
Запалив махорку и чуть раздув её, Вовка начал раскачивать лампадку. Начало вонять так, как будто несколько дедов закурили одновременно. Я открыл книгу наугад и начал нараспев петь всё, что мог вспомнить. Главное слова специфически растягивать. Возможно, это важно.
— Отче-е-е на-а-а-а-аш. Да святи-и-ится имя-я-я-я твоё-ё-ё.
Вовка лыбился и увлечённо махал лампадкой, а я пытался ещё что-то вспомнить.
— Иже-е-е…. иже-е-е… — тут меня заклинило, так как больше вспомнить ничего не мог.
И я решил просто петь текст из книги. Ну, по сути. Какая разница? Перевернул страницу и начал.
— Мясо-о-о обмы-ы-ы-ыть, разруби-и-и-ить…
На слове «разрубить» бабка зашевелилась и открыла глаза. Повернула голову в нашу сторону. Тут я вспомни ещё слова того самого батюшки и продолжил, глядя на бабку.
— Вечный поко-о-о-ой. Вечная па-а-а-амять. Аминь, – закончил я обряд исцеления и захлопнул книгу.
Судя по тому, как у бабки округлились и выросли в размерах глаза, ей стало значительно лучше. Если до этого она их чуть приоткрывала и смотрела из-под век, то тут был явный прогресс.
В тишине только цепочка позвякивала на лампадке, которой размахивал Вовка. Но тишина эта была обманчивой. Что-то вроде затишья перед бурей. Я даже услышал, как у меня мурашки по спине протопали и убежали куда-то в район пяток. Судя по всему, пора было последовать их примеру.
Бабка приподнялась на кровати и проследила за колебанием лампадки, которой всё ещё размахивал Вовка. Судя по её растерянному виду, она пыталась собрать воедино всё увиденное и прийти к умозаключению. Затем она села на кровать, спустив ноги на пол. Посмотрела ещё раз на Вовку с дымящейся лампадкой в одной руке и иконой во второй. Затем она перевела взгляд в угол, где всё это висело до этого момента. Теперь ей, кажется, стало всё понятно.
— Вы охренели? —совсем не больным уже голосом промолвила она. — Какой покой? Какая вечная память? Да с вами никакого покоя! Мать вашу! Иже на небеси они собрались меня отправлять! Чуть дом не спалили ещё!
Мне так показалось, что миссию мы свою выполнили. Результат на лицо. Главное теперь вовремя ретироваться, чтобы не получить результатом по жопе. Бабка хоть и выздоровела одномоментно, но была чем-то недовольна. Что опять же указывало на её полное исцеление.
Я аккуратно положил книжку на пол и Вовка тоже последовал моему примеру. Он перестал размахивать лампадкой и поставил её на пол. Икону протянул бабке. Та одной рукой взяла икону, а второй попыталась схватить Вовку. Победила молодость. Вовка оказался резвее, и через секунду мы уже выскочили из комнаты.
— Вы же всё равно вернётесь, попЫ самозваные! — кричала нам бабка вслед. — Я вас так отлучу от церкви, что ваши пОпы распрощаются с вечным покоем!
Наш побег длился недолго. На крыльце нас перехватил дед. Он как раз возвращался домой. Услышав грохот и топот, он принял позу голкипера и когда распахнулись двери из сеней на крыльцо, он был уже готов.
Когда он вернул нас домой, бабка уже подняла книгу и лампадку. Со стороны это выглядело странно. Для деда странно.
— Я смотрю ты уже совсем выздоровела, — дед с подозрением посмотрел на бабку.
Та пыталась задуть дедову махорку в лампадке, но получалось только ещё хуже.
— Да чтоб вас! — встала она с кровати и прошла на кухню.
Затем она вернулась и взяла икону. Вернула её на место вместе с лампадкой. Взяла книгу, которую я использовал для исцеления и, сев за стол, открыла её.
— Может, скажешь чего-нибудь? — дед сел напротив. — Ещё утром валялась без сил, а сейчас…
— Выздоровеешь тут, — бабка листала страницы. — Когда тебя живьём отпевать начнут, вмиг выздоровеешь. Вечный покой вам только сниться теперь будет.
Бабка сурова посмотрела на нас с Вовкой, а дед всё ещё ничего не понимал.
— Вот оно где, — бабка остановилась на одной странице. — Рецептом борща отпевали, ироды.

Чуть позже бабка рассказала деду, что произошло. Затем мы с Вовкой рассказали, что мы именно делали. После нам уже объяснили, что Никитична умерла, а не уехала. И батюшка не лечил её дымом.
— Но я тебе вот что скажу, — наклонилась бабка и зловеще промолвила. — Ты нашёл самое страшное заклинание из всей поваренной книги.
Я ничего не понял. Вовка тоже удивлённо хлопал глазами, и даже дед ничего не понял. Бабка продолжила.
— Когда вырастешь, попадёшься ещё на него. Найдётся такая, которая так мясо обмоет и разрубит, мозгов тебя последних лишит, что душу свою отдашь.
Но я всё равно ничего не понял. Потребовалось ещё много лет, чтобы снова столкнуться с этим заклятием и вспомнить бабкины слова.

Андрей Асковд © чётокакто

Ролевые игры

Вы когда-нибудь пробовали ролевые игры в отношениях? Зря. В том смысле, если не пробовали. Возможно вы не знаете правил игры. Я вам сейчас расскажу.

Была у меня одна девушка. Виделись мы с ней по случаю. Исключительно для взаимного, далеко не духовного удовлетворения. Очень высокие отношения. Она понимала меня и поддерживала все начинания. С возрастом и опытом секс как таковой становится уже не столь увлекательным мероприятием. Одни и те же поступательные движения, хоть и разными вариациями и амплитудой движений. Тоска. Хочется чего-то возвышенного и не обязательно по любви.

Вдруг пишет мне: Не хочешь сегодня заехать?
Я: С удовольствием.
Она: Есть идея. Ты как насчёт ролевых игр?
Я: Ммммм… в целом интересно.
Она: Как насчёт сантехника? Я типа вызываю. Ты типа приходишь.
Я: Ну, ок. Правда, у меня нет ничего из сантехнического.
Она: Не проблема. У меня есть ящик с инструментами и даже джинсовый комбинезон. Тело для него с тебя.
Еду к ней. Если мы что-то делали, то всегда с полной отдачей и ответственностью. В этом был её плюс. Я мог полностью и всегда ей довериться. Никаких хи-хи и междометий. Всё по существу. Вот и в этот раз.
На входе она вручает мне ящик и комбинезон. Сама уходит. Я переодеваюсь, выхожу обратно. Звоню в дверь. Открывает сексуально раскрепощённая особа с намёком, что до ремонта сантехнического оборудования я возможно и не дойду.
Я. Эротично, насколько возможно это в моём исполнении: Здравствуйте. Сантехника вызывали?
Она. Томно вздыхая: Да. Посмотрите, пожалуйста. У меня там уже всё течёт.
И на кухню меня провожает. Я следую за ней. Показывает на мойку.
Она: Там. Под ней.
Включаю фантазию и думаю, что сейчас я залезу под мойку, а она… Пока моя нижняя часть туловища снаружи…
Открываю ящик с инструментами. Достаю ключ разводной, подмигиваю ей и лезу под мойку в предвкушении.
Залез, а у неё и правда там всё течёт. Не сильно ещё, но надо что-то делать. Высовываюсь обратно и говорю, что там и правда протечка. Надо что-то делать с этим.
Она. Эротично прикусив губу: Но вы же сможете что-то сделать с этим? Я вас отблагодарю.
Халтик перебирает пальчиками и глаза так в сторону томно уводит.
Я так понял, что она не в курсе протечки и просто продолжает играть. Но у меня уже мужской азарт. Отодвигаю её в сторону и иду перекрывать воду. Возвращаюсь обратно, лезу под мойку. Раскручиваю подводку и изучаю на предмет повреждений. Высовываюсь.
Я: Прокладки есть? И ФУМ лента.
Она. Всё ещё эротично хлопая глазами: Есть только чулки красивые. Вам подойдут?
И халатик задирает так. До бедра и выше, демонстрируя свои кружевные чулки.
Я уже не знаю, за что браться, но понимаю, что дело надо доделать. Будем действовать по порядку. Не в порядке приоритета моих ощущений, но по совести. Надо и её запал не потушить, и протечку устранить. Мужчина я или нет, в конце концов. Начать лучше с протечки. Потому что если я начну с её запала, то на протечку мне станет пофиг потом. Продолжаю ролевую игру.
Я: Хозяйка. Очень плохо, что вы одна и без мужчины. Дайте мне пять минут, и я закончу.
Она: Зато хорошо, что вы мужчина и сейчас здесь. Я очень рассчитываю на то, что вы не во всём такой быстрый.
И наклоняется ко мне. Так, что я понимаю, что надо спешить с этой протечкой. Самому уже невмоготу. Уже не поймёшь со стороны, что это в комбинезоне выпирает. То ли ключ в кармане, то ли уже не он. Найдя в ящике запасные прокладки и ФУМ ленту, я по-быстрому устраняю неисправность и с гордым видом выползаю на свет. Вытираю руки полотенцем и намекаю, что пора бы расплатиться за работу.
Она. Кокетливо тянет меня за лямку к себе и шепчет на ушко: А не могли бы вы в моей спальне посмотреть розетку. У вас такие руки, что мне доставляет удовольствие смотреть, как вы управляетесь ими.
Я. Продолжая оттирать руки: Так может я покажу вам, что эти руки могут на самом деле сделать?
Мы идём в спальню. Она вызывающе присаживается на кровать. Переворачивается ко мне задом и показывает на розетку.
Я смотрю, а у неё и правда розетка вывалилась из стены…
Я. Осознав всю суть и правила игры: Хозяйка. У тебя отвёртка есть?

Девушки, умейте играть с пользой.

Андрей Асковд © чётокакто

Как мы с Вовкой Борьку спасали

Проснулся я в замечательном настроении, пока не услышал голоса. Не успел открыть глаза, как до моего слуха из зала донёсся разговор бабки с дедом.
— Слушай, — обращалась бабка к деду. — Борьку сегодня того… Лукич к обеду приедет. Так что готовь. Ты его почисть что ли хоть немного.
— Ох тыж!!! Сегодня уже сегодня? Не завтра? — удивился дед.
— Нет, блин! Если сегодня будет завтра, то для тебя это будет уже вчера! — слышно было, что бабка возмущена забывчивостью деда. — Завтра тогда поедешь ты вместо Борьки, если не успеешь перевернуть календарь в своей голове на сегодня.
— Да понял я, — оправдывался дед, — Просто у меня дела были на сегодня.
— Твоё сегодня, по твоему разумению, завтра. Вот завтра всё и сделаешь.
Судя по стуку двери, было ясно, что бабка закончила разговор. Но теперь мне стало непонятно. Сегодня — это когда? И это только сегодня такое непонятное сегодня или как?
— А чё его чистить-то? Свинья она и есть свинья, — послышалось одинокое ворчание деда и затем звук закрывающейся двери.
А я же тем временем понял, что дело плохо. И именно сегодня. Которое имела в виду бабка. Они с дедом решили Борьку на сало пустить. Не раз я уже слышал, как бабка ворчала на Борьку, что проще на сало его пустить, чем прокормить.
Я тут же разбудил Вовку и рассказал ему эту новость. И самое главное то, что нам надо бабку с дедом отговорить от этой затеи. Борьку надо спасать. Времени у нас было в обрез. До обеда.
Всё утро мы ходили с Вовкой за бабкой и не знали, как начать разговор. Сначала я пытался намекать бабке, что лично мы с Вовкой сало совсем не любим, но она даже не стала слушать нас. Затем я сказал ей, что вообще-то свинья — друг человека, а она только лоб мой потрогала и ответила, что обычно говорят, что гусь свинье не товарищ, но нам можно и со свиньями дружить. Затем я не выдержал.
— Баб. Я слышал про то, как ты деду говорила, что Борьку Лукич после обеда заберёт.
— И что с того? — удивилась бабка.
— Не отдавайте Борьку.
— Ой! ну тебя, — отмахнулась от меня бабка. — Опять что-то выдумал. То-то про дружбу со свиньями заладил тут. Не твоего ума дела.
— Ну, баб, — практически взмолился я. — Ну зачем?
— Я говорю, отстань. Подрастёшь — поймёшь.
Лучше бы она всё объяснила. Потому что я так понял, что у Борьки теперь вся надежда только на нас с Вовкой. Хрен им, а не сало! Принял я волевое решение, но что именно делать, не имел представления. Точнее имел, но, как обычно, смутно и в общих чертах, да и то в самом начале. Было понятно только одно, что Борьку надо выкрасть.
Мы отправились с Вовкой в хлев. Дед там, в отдельном загоне, уже чистил Борьку.
— Зачем вы так с Борькой? — пытался я образумить теперь деда.
— А что такого? — дед тоже не понял.
— Не отдавай Борьку Лукичу.
В общем, дед тоже отмахнулся от нас.
Ближе к обеду дед пригнал соседский мотоцикл. Вытащил из люльки кресло и накидал соломы на пол.
— С комфортом поедет ваш Борька, — дед обратил внимание, что мы пристально наблюдаем за его действиями.
Появился Лукич. Вместе с дедом они вытащили визжащего Борьку из хлева и погрузили его в люльку. Сверху закрыли укрывным брезентом, чтобы он не сбежал. Дед сказал Лукичу обождать, а сам пошёл в сторону огорода.
— Я до бани и обратно, — подмигнул он ему.
Мы с Вовкой сидели на крыльце, и я неистово пытался найти выход. Было ясно, что слушать наши доводы в защиту Борьки никто не станет. Я упорно шевелил мозговыми извилинами, пока не поймал шальную мысль. Как всегда гениальную. Но бабка с дедом сами виноваты. Хотя мы же с Вовкой тоже не озвучили свои опасения. Так что виноваты все. Но бабка с дедом, безусловно, больше. Они взрослые.
— Есть у меня план, — и я поделился с Вовкой всей простотой и эффективностью моей идеи.
Вовка подошёл к Лукичу и сказал, что дед его зовёт. Лукич, ничего не подозревая, пошёл за дедом. Далее счёт пошёл на минуты.
Спасательная операция в моём лице молниеносно стартовала с крыльца в сторону мотоцикла. Я расшнуровал брезент на люльке. Мне так показалось в тот момент, что Борька посмотрел на меня с благодарностью. Просить дважды его не надо было. Он перевалился через край люльки и выпал на землю. Хорошо, что на нём уже была повязана верёвка вокруг шеи и ещё оставался конец, вроде поводка. Достаточно длинного. Пока Борька осматривался, Вовка залез в люльку, и я вернул брезент на место.
— Ты там похрюкивай иногда и ворочайся, — напутствовал я его.
Вовка в подтверждение несколько раз хрюкнул, и мне показалось это вполне убедительным. Дед с Лукичом не заметят подмены. По крайней мере, пока не доедут да места. А к тому времени мы с Борькой будем уже далеко.
Но Борька совсем не собирался пускаться в бега. Он мирно гулял по двору. Я так понял, что его бдительность усыпила мнимая свобода. Но сейчас вернётся дед. Насколько мог, я пытался тащить его за верёвку в сторону калитки. Надо было Борьку подстегнуть. На глаза мне попалась хворостина от метлы и, взяв её, я стеганул Борьку по заднице…
Хорошо, что я уже натренировался быстро бегать. Борька нёсся через деревню, а за ним на поводке практически летел я. Со стороны могло показаться, что я выгуливаю Борьку, но по сути получалось наоборот. Я понятия не имел, куда Борька собрался выгулять меня. Я просто доверился судьбе. Точнее Борьке.

Лукич встретил деда, когда тот уже возвращался из бани. Вместе они вернулись к мотоциклу. Дед достал из-за пазухи пузырь с мутной жидкостью и тряхнул им перед Лукичом.
— Как же не отметить такое событие?
Лукич утвердительно крякнул. Вовка в люльке хрюкнул. Но в его хрюканье не было никакого утверждения. Если бы можно было перевести, то Вовка прохрюкал: А вот хрен вам теперь, а не событие. И для убедительности пошевелился ещё.
Дед приоткрыл край брезента и сунул туда пузырь. Затем они оседлали с Лукичом мотоцикл и поехали.

Мы с Борькой миновали деревню. Впереди показалось поле. Честно говоря, я уже ждал, когда Борька устанет. В поле по траве бежать оказалось ещё сложнее. В один момент я просто зацепился за что-то и упал. Но верёвку из рук не выпустил. Далее Борька просто тащил меня по полю. Я даже подумал, что это не очень хорошая идея забрать потом Борьку в Москву. Если вот так гулять с ним по Москве, то чрез пару метров по асфальту от коленок ничего не останется.
Борька остановился, и я смог перевести дух. Хоть и не асфальт, но коленки были уже сбиты. Да и одежда уже мало чем смахивала на чисто одетую с утра. Одного сандалия не было. Долго терзался мыслью снять второй и оставить тут. Было непонятно, насколько больше мне влетит. За потерю одного сандалия или за оба? По логике за один должно прилететь в два раза меньше.
Почесав сандалией за ухом, я встал осмотреться. От деревни мы отбежали уже на приличное расстояние. Я слышал, как протарахтел мотоцикл. «Вот вам сюрприз-то будет!» — улыбнулся я сам себе. Ну и Вовке, который сейчас исполнял роль Борьки.
А Борька, судя по всему, отдохнул и рванул с удвоенной силой. Поскольку я всё ещё держал верёвку в руке, я тоже рванул с места. Рванул сразу в траву.
Через несколько секунд я выпустил верёвку из рук. Честно говоря, не так я себе представлял побег. Мне виделось, что я, как герой из Неуловимых мстителей, верхом на Борьке ухожу в закат на фоне огромного солнца, которое опускается за горизонт. И музыка такая. Ту-ту-ту ту-ту-ту-ту ту-ту-ту… А не вот это всё.
Но, понимая, что Борька — это не сандалий, я пустился за ним. Бежал Борька в сторону леса. Я знал эти места. Там, метров через сто или чуть больше стоит ферма. Возможно, Борька метил туда. Там хоть и не свиньи, а коровы, но всё одно родственники по хлеву.

Дед с Лукичом доехали до места. Вовка почувствовал, как мотоцикл остановился и заглох мотор. Момент истины. Вовка даже хрюкнул от удовольствия.
Дед слез с мотоцикла и, расшнуровав брезент, откинул его. На соломе лежал Вовка и с непривычки щурился от яркого света. Дед обратно закрыл брезент и тут же снова открыл его, как будто надеялся, что видение исчезнет. Вовка продолжал щурится и не исчезал.
– Та-а-а-а-ак, — многозначительно и как-то неуверенно, наконец-то выдавил из себя дед.
Лукич тоже стоял озадаченный.
— Та-а-а-а-ак, — повторил дед.
Дед не был бы дедом, если бы не попытался воспользоваться ситуацией.
— Не Борька, конечно, — продолжил он. — Но что ж теперь делать. Бери этого. Не жечь же бензин, катаясь туда-сюда.
— Егорыч! — Лукич не оценил шутку деда. — Да ты что?
— Я не свинья! — подтвердил Вовка, забиваясь поглубже в люльку от деда.
— Твоей Зефирке же без разницы, — дед проигнорировал замечание Вовки и незаметно подмигнул Лукичу. — Борька или Вовка.
— А-а-а-а-а, — до Лукича дошло. — Ты в этом плане. Да, конечно, ей всё равно.
— Какая ещё Зефирка? — не понимал Вовка.
— Невеста твоя, — пояснил дед.
— Невеста? — снова не понял Вовка.
— А ты что думал? Мы Борьку на свадьбу его везли. К Зефирке, — пояснил дед.
Вовка начал оправдываться, что они всё неправильно поняли. Подумали, что Борьку решили на сало зарезать, вот они и спасали его. А против свадьбы он ничего не имеет. И я тоже, скорее всего, соглашусь на Борькину свадьбу.
— Некогда нам мотаться туда-сюда, — дед посмотрел на часы. — Роспись в загсе уже через двадцать минут. Ты давай, — обратился он к Лукичу. — Домой за Зефиркой и в загс приводи её. А мы с Вовкой прям сейчас туда поедем. Поженятся, а потом, как Борька найдётся, разведутся. Но вдруг сойдутся характерами? А, Вовка? — дед посмотрел на Вовку, — У тебя какой характер? Свинский?

Борьку я догнал уже почти возле фермы. Он в очередной раз остановился и рыл своим пяточком землю. Я подошёл и взял верёвку. Через мгновенье из дверей фермы вышла доярка. Может воздухом подышать, а может просто так и увидела нас. Судя по тому, как она неожиданно прикрыла рот рукой и стала нервно махать второй рукой, звать кого-то изнутри, она была немного удивлена видением. Мальчик оборванец со свиньёй на поводке машет ей сандалией. Потом свинья рванула, мальчик не устоял на ногах и волоком потащился за ней.
А я хотел просто вежливым выглядеть. Понимая, что в данной ситуации лучше быт вежливым. Когда увидел её, то сразу помахал и хотел сказать ещё: Добрый день. А мы вот с Борькой прогуляться решили. Как у вас дела? Но тут Борька снова рванул…

Встретились мы все дома. Почти одновременно. Меня тракторист с фермы привёз, а Вовку, немного испуганного, дед с Лукичом. За Борькой сказали прийти деду. Потому что в кабину засовывать свинью тракторист отказался. Не так уж там много места. Хватит с него и одного поросёнка. Это он меня имел в виду.
Когда тракторист передал меня в руки бабке, она сначала не поняла ничего. Мой внешний вид превзошёл все её возможные ожидания. А когда она услышала от тракториста историю про свинью, то совсем ничего не поняла. Но тут как раз вернулся дед, и всё сразу встало на свои места. Неожиданно, но вполне логично.
— Я даже затрудняюсь что-то сказать, — бабка была явно в растерянности, выслушав теперь историю деда. — И намерения вроде хорошие, но исполнение, как обычно. С чего вы взяли, что мы Борьку на сало решили пустить?
— Так ты сама утром деду говорила, что сегодня его того… — пояснил я.
— Так того это не того я имела в виду, а того, — как-то неопределённо она взмахнула руками. — Как бы вам это сказать?
— Вот сейчас всё понятно стало, — вместо неё сказал дед. — Того, не того… Поженить мы Борьку хотели с Зефиркой.
— Вот, — согласилась бабка. — Именно. И что мне делать с вами теперь?
Я всё ещё стоял, держа одинокий сандаль в руке.
— Может, мы это, — махнул я в сторону улицы, — Сандаль пойдём с Вовкой поищем? А потом Борьку заберём и вместе на свадьбу поедем.

Андрей Асковд © чётокакто

Как мы с Вовкой в армии служили

История местами смешная. Если бы не было всё так грустно.

Когда мы уже выросли и наступило время отдать долг родине, то есть идти служить в доблестную красную армию, Вовку долговое обязательство накрыло первого. Я до сих пор не могу припомнить, когда я это у родины занимал, чтобы теперь отдавать. Но суть не в этом.
Вовка хоть и был младше меня, но его нашли первым. Может, про меня забыли, а может просто где-то недоглядели.
Проводили Вовку мы со всеми почестями и как положено. Я долго ещё блевал вслед уходящему автобусу с призывниками.
В следующий раз я увидел Вовку, когда поехал к нему на присягу. Родители не смогли, а я с дуру подумал: «Возьму с собой пару литров «Royal» (продавался в своё время такой благородный напиток в виде спирта, но в фирменной упаковке с нарисованной короной) Люську, нашу общую с Вовкой знакомую и два билета в плацкарт». Общей знакомой она была, конечно, не только нашей, но именно по этой причине выбор пал именно на неё.
Люська без «Royal» мало на что годилась, но и «Royal» без Люськи просто бесполезный напиток. А в армии Люська для Вовки вообще как новогодний подарок.
Ещё в поезде я понял, что литр придётся оставить тут.
Соседями по плацкарту оказались два товарища, которые ехали с вахты домой. Полгода без баб оставили на их лицах отпечаток, который они теперь пытались стереть, мысленно раздевая Люську.
Люське же было похеру. Она была настроена романтично и бросила свои сиськи на стол. Как бы демонстрируя всем, что у неё Royal Flash и она готова вскрыться.
Люська по своей натуре была человеком добрейшей души и открывала свою душу при каждом удобном случае. А тут случай был, видимо очень удобный.
Я достал бутылку спирта. Вахтовики закусь…
Очнулся я уже на высадке. Меня помогли вынести из поезда и аккуратно пристроили на лавочке те самые два товарища. Рядом присела Люська. По её умиротворённому виду я понял, что вахтовики познали её душу не один раз за ночь.
Свежий февральский воздух постепенно привёл меня в чувства. Нужно было как-то добраться до военной части. Мы нашли такси. Такса была несусветной. Пообещав, что плюсом к тому, что я смогу заплатить, моя спутница бонусом откроет таксисту свою душу, мы пришли к обоюдному соглашению сторон.
Военный городок, где проходила присяга, состоял из нескольких жилых домов, клуба, штаба и одной гостиницы, в которой мы с Люськой и остановились.
Вовка, как тибетский монах, бритый наголо, с ушами навыпуск из-под шапки в безразмерной шинели и с автоматом, торжественно принимал присягу. Когда официальная часть закончилась, всех распустили на встречу с родственниками. Мы забрали Вовку и отправились в номер. В запасе у нас было два часа, и мы решили не тратить время зря.
Вовка на кровати вскрывал Люськину душу, а я готовил стол, разливая по стаканам «Royal» и раскладывая нехитрую закуску.
Половину мы уговорили быстро. Вовка уже невнятным языком рассказывал о тяготах солдатских будней и связанных с этим лишениях. Можно было подумать, что он тут пробыл не пару месяцев, а как минимум готовился к дембелю. В процессе беседы на кровати с Люськой оказывались то я, то Вовка, то мы все вместе. В какой-то момент сознание стало изменять мне. Я с трудом различал предметы и людей. Люська на Вовке, Вовка на Люське. Люська на мне. Какой-то мужик на Люське. Люська с Вовкой и этим каким-то мужиком.
Постепенно действие спирта «Royal» достигло своей кульминации, и я вырубился…
Очнулся я уже в каменной комнате, в которой было холодно. На окне решётка, а на мне военная форма…


Чуть позже ситуация прояснилась. В очередной раз, между дегустацией спирта и познанием Люськиной души, я выбрался из номера в туалет. Встретил какого-то мужика, который временно проживал в этой гостинице. После недолгих переговоров я таки привёл его к нам в номер, где мы уже вчетвером продолжили принятие присяги.
Затем, когда меня сознание совсем покинуло, Вовке с этим мужиком пришла в голову гениальная шутка. Они где-то раздобыли машинку, обрили меня наголо и переодели в Вовкину форму. Зачем они это сделали, Вовка так и не смог мне объяснить потом. Но шутка зашла слишком далеко.
Времени прошло уже больше двух часов, и Вовку, соответственно начали искать. Вариантов было немного.
Военный патруль нашёл нас в состоянии, когда я блевал в шкафу, а Люська в очередной раз отдавала свою честь одновременно Вовке и тему мужику.
Гражданских, соответственно беспокоить особо не стали, а меня, как человека военнообязанного, доставили на гауптвахту.
Вроде бы во всей этой истории разобравшись, можно было бы посмеяться и поехать домой. Вовка бы понёс справедливое наказание за свою шутку, а я бы позже вспоминал о ней с улыбкой. Но…
Во всей этой истории печальным было то, что командир батальона, до которого дошла информация о двух придурках, был лишён чувства юмора, но верен своему делу. Разобравшись в этом деле и выяснив, кто есть кто, он озадачился вопросом: почему я ещё не служу? И, недолго думая, отправил запрос в военкомат по месту моего жительства. Пока выяснялась моя воинская обязанность, меня переквалифицировали в злостного хулигана и оформили на пятнадцать суток. Затем…
Затем мне выдали форму и военный билет. В военный билет вместо положенной фотографии, чтобы особо не заморачиваться, вклеили моё фото из паспорта, урезанное до необходимого размера. Так что ещё два года на меня с фотографии в военном билете смотрели глаза, нос и рот.

Андрей Асковд © чётокакто

Про Саню и 90-ые

Эта история произошла в далёком 94-м году. Имена, адреса и прочие названия изменены, потому что могут быть вполне узнаваемы. Да и незачем такие детали. Они важны только для повествования.
Назовём моего товарища Сашей. Сане уже за тридцать, а мне… Давайте даже допустим, что и не про меня это совсем. На всякий случай. Итак. Со слов очевидца.
Дело было как раз ближе к весне или уже весной. Точно не помню, но помню то, что была масленица. Сам факт праздника не имеет никакого значения, но связь есть. Просто воспоминания от масленицы начали проявляться. Отправили нас с Саней проучить некого барыгу, который просрочил платёж по… Неважно. Человек был должен. И обработать надо по всей программе с дивидендами. Из меня так себе устрашение. Вся театральная работа на Сане. Я же больше как водитель и за компанию. Делов то. Зайти сказать: «Ты чё?», ну и сломать что-нибудь для порядка. Мебель или руку. Там уже по ситуации. В общем вежливо узнать у человека, где деньги.
Едем. Вечер уже.
— Тут? — спрашивая у Сани, остановившись возле дома.
— Сиреневая 8, — сверяет тот адрес с табличкой на доме. — Тут.
Выходим из машины. 2 подъезд, 9 этаж, квартира 69. В номере подъезда могу ошибаться, но квартиру я запомнил. Номер отложился в памяти и этаж последний был. Может и не 9, но скорее всего так. В основном все панельки были девятиэтажные. Саня занимает всем своим пространством лифт, я же как родитель, который поднимается с детской коляской. Где-то там припечатанный к стенке. Звоним в квартиру.
Открывает девушка. Даже не девушка, а уже больше женщина. Мне так виделось. Мне же чуть за 20 и все, кто старше 30-ти, для меня уже женщины. Отрывает и смотрит на Саню. А тот весь проём занимает своей фигурой. Саня аккуратно её отодвигает в сторону и мы заходим. А она как будто и не удивлена.
— Где муж? — спрашивает у неё.
— Нету, — отвечает.
— Когда придёт?
— Никогда. Умер недавно. Точнее помогли такие, как вы.
На лице у Сани немой вопрос. Смотрит на меня, а я чё. Ну, бывает, что детали не всегда важны. Барыга может быть и бабой. Половая принадлежность не принципиальна в трудовом кодексе. А тут ещё из комнаты пигалица такая мелкая выглядывает. Лет 5 или 6. Только одни глаза в щели из-за двери торчат.
— Ситуация, — мрачно произносит Саня в пустоту. — Почему не платишь? — а сам не смотрит на женщину.
— Так договорились же, что в следующем месяце, — удивлённо, но уверенно отвечает дама.
Саня не знает, что делать. Стоит репу чешет. И тут дамочка выводит его из немого ступора.
— Блинчики будете?
— Какие нахрен блинчики? — не понимает Саня.
— Так масленица же, — и в сторону кухни показывает. — С чаем.
А там на столе огромная такая стопка блинов на тарелке. И чайник заварочный. Белый с красными кружочками. Прям запомнил его. Мы стоим, мнёмся в коридоре. Тут пигалица осмелела и уже полностью голову высунула.
— Мама, это твои друзья пришли?
Смотрю, Саня совсем поплыл. Ну, я тоже думаю, что за подстава. Это как-то нечестно. Одно дело небритых мужиков кашмарить, другое дело вот это…
— Ага. Друзья, — Саня со всей своей высоты пытается опуститься до уровня девчушки и одновременно шарит в карманах. Находит там замызганную карамельку и протягивает ей.
В общем, сели мы на той кухне. Как там Саня поместился, я вообще не понял. На шести квадратных метрах, занятых кухонной мебелью, места оставалось только на табуретку. Но это скорее чудеса советских кухонь. Сколько народу туда не впусти, все разместятся.
В итоге чуть позже я уехал. Саня мне недвусмысленно маяковал глазами, что мне уже пора.

Чуть потом. Я узнал, что Саня как-то сошёлся с этой дамочкой. У неё муж занимался челночеством, пока однажды не убили. Не знаю уж там за что, а тогда много и не надо было, чтобы умереть. Вот её и пришлось продолжить его дело. Было тяжело ко всему этому перестроиться. Пришлось уйти с работы, на которой всё равно особо не платили, а дочь кормить и растить надо. Для начала был товарный запас. Затем соседи по рынку помогли, подсказали. Моталась за шмотками и потом на рынке их продавала. Саня сразу, ничего не расспрашивая, взялся за дело. Через неделю Марина с рынка переехала в свой отдел в небольшом универмаге. Саня там кого-то подвинул или, скорее всего, вообще задвинул. Ещё чуть позже она немного расширилась, и у неё были места в других универмагах и на рынках, где на неё уже работали продавцы. А Саня счастливый ходил. В той малявке души не чаял, но вне новой семейной ячейки был всё так же суров.
Сани потом не стало. А у неё, насколько я могу догадываться и предполагать, до сих пор хороший и уже на уровне бизнес.
Но. История была бы так себе, если бы это было всё.
Спустя лет десять или чуть больше я был с друзьями на мероприятии по открытию летней веранды какого-то ресторана. Там была презентация водки. Новый бренд. Мы сидели, болтали, и в компании с нами сидел собственно сам представитель водки. Соучредитель, совладелец. Назовём его Герман. И вот он рассказывает историю, как он стал производителем водки и совладельцем этого бренда.
— Дело было в 94-м году. Я тогда, как многие к тому времени, остался без работы, и надо было как-то жить. Благо семьи и детей не было ещё, но кушать надо и самому. Стал мотаться в Турцию за дублёнками и торговать на рынке ими. Было несколько точек на рынке с продавцами. И всё бы ничего, но без накладок не обходилось. Однажды появилась хорошая тема — вложиться. Помните МММ? Деньги были, но не то чтобы лишние. Дело выглядело прибыльным. Так получилось, что к моменту уплаты мзды своей крыше денег не было. Из «хорошей» темы жалко вытаскивать, а с торговли — копейки. Потому что всё сразу вкладывал в МММ. Братки раз предупредили, на второй нос сломали, на третий пришли на рынок и не нашли меня, но передали ждать гостей.
С рынка мне продавец позвонил и предупредил. Сижу я дома и понимаю, что кранты. Самое странное, что не прячусь где-то а сижу дома. Как будто сам и добровольно жду своей казни. Весна тогда была и масленица. Я вот прям запомнил. Помню, что баба в гости на днях заезжала и блинов нажарила. Как сейчас помню. На столе блины, икра, коньяк, а в глотку не лезут. Не знаю, что случилось, но как будто парализовало. Инстинкт самосохранения пропал. Хотя и понимаю, что найдут. Весь вечер как на иголках просидел и второй день ещё по инерции какой-то. Только из-за занавески всё выглядывал и ждал, когда приедут. На третий день понял, что это знак. Боженька мне шанс дал жизнь начать заново. Мне никто не звонит и никто не ищет. Я тогда за пару часов собрался. Собрал всё, что смог и успел. Улетел в Зажопинск и устроился со временем там на ликёроводочный. Ну, ликёроводочный — это громко сказано. Шаражка, можно сказать, в ангаре. Я же технолог по образованию. На хорошем счету был. Квартиру продавал уже оттуда, через маклера знакомого. А потом помните, как курс скаканул? Я ж тогда деньги с квартиры всё в валюте под матрасом хранил. Успел удачно крутануться. Хорошо, что до этого из МММ удачно выйти успел. А тут как раз на производстве проблемы с финансированием. Вот тогда я и влился в руководство со своими долларами. Теперь вот уже другие объёмы. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Да уж. Помню эти времена, — вспомнил я былые года. — Ты мне прям этой масленицей случай напомнил. А ты помнишь такого? Был такой Саня. Он то как раз спец по долгам был.
— Как же забыть. Я ведь тогда и ждал с ужасом его появления.
— Да? — удивился я. — Выходит, могли и встретиться, как нибудь. Ты где жил то?
— Сиреневая 8, — с ностальгией в голосе вспоминает Герман. — Я даже заехал, посмотрел на дом, где прожил те года.
— Квартира? — теперь я с удивлением в голосе.
— 69.
— Не может быть, — говорю я. — Я знаю, кто жил в доме 8 по Сиреневой. В квартире 69. Девушка с дочкой.
А. Ну точно. Все путали раньше. Мой-то дом 8А. Просто букву по привычке забываешь называть. Помню, случай смешной был…

Вот так. Одна буква в адресе и Саня круто развернули жизнь двух совершенно незнакомых им людей.

Андрей Асковд © ЧЕТОКАКТО

Как мы с Вовкой. Про часы с кукушкой

Мне давно не давали покоя часы с кукушкой. Точнее не сами часы, а кукушка, которая в них обитала. Они висели в основном зале в доме бабки с дедом, и каждый час открывались резные дверцы в часах. Кукушка, выглянув и прокуковав положение количество часов, убиралась обратно до следующего раза.

Как говорил нам с Вовкой папа: «Плох тот человек, который не пытается докопаться до истины».

— Баб, — не выдержал я однажды. — А как кукушка понимает, что уже два часа и пора куковать?

В это время стрелки как раз остановились на двух часах, и кукушка оповестила всех об этом. Бабка приспустила очки на нос и посмотрела на часы.

— Так дед её сызмальства учил, вот и выучил, — невозмутимо ответила бабка.

— А разве можно птицу выучить считать? — удивился Вовка.

— Можно и зайца курить научить. Вопрос в том, кому это надо? — бабка снова взялась за вязание.

— Нам надо! — оживился я.

Я очень быстро и живенько так успел представить, как после каникул мы возвращаемся с зайцем домой в Москву. Приходит папа с работы, и они садятся с зайцем на кухне курить. Или мы в цирк его отведём, и он там будет выступать. Ведущий выходит в центр круга и объявляет: «Внимание товарищи! Минздрав предупреждает, что курить вредно, и заяц сейчас вам это продемонстрирует». Заяц чиркает спичкой, прикуривает папироску, затягивается и начинает кашлять.

Очнулся я от мыслей, от того, что Вовка закашлялся, и бабка хлопала его по спине.

— Вырастешь, сам научишься и братца своего научишь. Смотри, он уже и кашлять, как прокуренный заяц, научился.

— Баб, — Вовка перевёл дух. — Но кукушка ведь не настоящая. Как её можно научить?

Тут бы бабке промолчать. Итак, уже много наговорила. Мало того, что я уже размышлял над тем, где нам зайца найти для обучения, так тут про кукушку в часах информации подкинули.

— Мозги у вас в голове ненастоящие, — и как бы в подтверждение своих слов, бабка постучала по Вовкиной голове. — А кукушка самая что ни на есть настоящая у нас.

Мы с Вовкой переглянулись.

— Так, — бабка встала, — некогда мне тут с вами куковать. Надо идти делами заниматься.

Бабка ушла, а мы с Вовкой остались сидеть в зале. Часы тикали, маятник качался туда-сюда а наши взгляды были прикованы к резным дверцам в часах, за которыми пряталась настоящая кукушка. В тот момент я не сомневался, что наши с Вовкой мысли текут в одну сторону. Но, узнав про них бабка, она бы сказала, что они не текут, а утекают в нужник.

Интерес превозобладал над здравым смыслом.

Часы висели высоко над кроватью. Даже если просто встать на кровать, то до них получится только дотянуться, но никак не заглянуть в дверцы. Я посмотрел по сторонам. Можно, конечно, было бы придвинуть стол, но мешала кровать, а её никак уж не отодвинуть нам с Вовкой. И тут, как обычно, у меня родилась идея. Можно же стул поставить на кровать.

Водрузив табуретку на кровать, я со стороны прикинул, что высоты как раз должно хватить. С Вовкой мы договорились, что сначала я залезу и посмотрю на кукушку, а потом он. Проблемы начались с момента моего взгромождения на стул. Если сам по себе на кровати он нормально стоял, то подо мной он танцевал и колебался в разные стороны. Я попросил Вовку подстраховать, но это тоже мало чем помогало. Теперь вместе со стулом подо мной колебался ещё и Вовка на кровати. И вот я на трясущихся ногах пытаюсь выпрямиться. Стул качает как в девятибалльный шторм, и ещё не понятно, есть ли прок от Вовки. Было такое ощущение, что Вовка попадает в амплитуду стула и ещё больше его раскачивает. Мне оставалось совсем немного докопаться, точнее дотянуться до той самой истины, и я уже практически поравнялся глазами с резными дверцами, как дверь позади нас с Вовкой открылась…

Бабка что-то забыла и решила вернуться домой. Открыв дверь, она сразу наткнулась на картину, которую она не сразу поняла. На кровати сидит Вовка и держит табуретку, на которой танцую я. Именно так это выглядело со стороны, как она позже сказала. Сначала она не подумала ничего плохого. Точнее даже не успела подумать о плохом. Времени на это ей совсем не оставалось. Плохое случилось буквально через несколько секунд.

На скрип двери мы с Вовкой обернулись машинально и одновременно. Вовке было проще. Мне же приходилось это делать одновременно с попытками поймать баланс на табуретке. Я даже каким-то образом успел подумать в тот миг, что могу выступать с тем самым зайцем в цирке. Он курит, я эквилибрирую и танцую на неустойчивой табуретке. Публика аплодирует стоя.

У Вовки, скорее всего, сработал условный рефлекс. У меня тоже, но реагировать на него мне было сложнее. Вовка буквально в секунду подскочил на кровати и просочился между бабкой и стеной к спасительному выходу. У меня же вариантов было немного. Потеряв дополнительную опору, мой танец на стуле достиг своего апогея, но аплодировать мне никто не собирался.

На очередном колебании стул выскочил из-под ног. Вместо того чтобы упасть, я успел схватиться руками за часы, но это ненадолго отсрочило моё падение. Через мгновенье я уже летел на кровать с часами в руках. Приземлившись, а может быть в полёте, я, возможно, задел стрелки на часах или в них что-то само сместилось. Я тогда не сильно об этом задумывался. Я только помню, как плюхнулся на кровать. Лежу на спине, в руках передо мной часы. Резные дверцы открываются, и кукушка начинает свой отсчёт. В тот момент мне стало очень страшно. Мне уже было не интересно как там кукушка определяет часы. Мне казалось, что она пытается дотянуться до меня и выклевать мои глаза за то, что мы с Вовкой нарушили её покой. С каждым её «ку-ку» я пытался всё дальше отодвинуть её от себя, но кукушка каким-то образом выскакивала всё ближе и ближе к моему лицу…

Инстинкт самосохранения сделал своё дело. Хотя это утверждение спорное. В какой-то момент я просто отшвырнул часы с кукушкой в сторону, и они, пролетев через кровать, грохнулись перед бабкой на пол. Сделав своё последнее «ку» кукушка вывалилась, как язык у загнанной собаки из часов и замолчала.

Бабка не знала, как реагировать. Она смотрела то на меня, то на остатки часов и мёртвую, скорее всего уже кукушку. То, что она мёртвая, это я так думал. Ещё я думал, вряд ли будет оправданием то, что я просто защищался. Я успел сообразить, что пока до бабки доходит масштаб содеянного, у меня есть секунд пять. Может чуть меньше…

Вовку я нашёл за баней. Мы как-то условились, что если нам вдруг придётся разделяться, уходя от погони, то встречаться будем за баней. Такой случай как раз представился. Я рассказал Вовке, что кукушке пришёл полный капец, но это была самооборона. Вовка сначала не понял, но когда я рассказал ему, как кукушка хотела выклевать мне глаза, и я швырнул её на пол, он задумался.

— Думаешь, поверит? — посмотрел он на меня.

— Думаю, прибьёт, — не сомневаясь, ответил я.

Сидеть за баней можно долго, но желудок рано или поздно требует своё. Мы даже с Вовкой решили, что тайное место встречи надо заранее подготавливать. Принести сюда каких-нибудь баранок или сухарей. В идеале ещё конфет. Я просто уверен был в том, что этим летом мы не раз будем тут встречаться. С виноватым видом побитой собаки мы возвращались домой. Я на всякий случай держался за глаз, прикрывая его ладонью. Решил придерживаться версии, что кукушка сама на меня напала.

Бабка с дедом сидели в зале, когда мы с Вовкой зашли. Я посмотрел на стену. Часов не было. На полу тоже ничего не осталось.

— Ты чё это за глаз держишься? — обратила внимание бабка на меня.

— Кукушка, — односложно и печально ответил я.

— Иди сюда. Посмотрю.

Я так понял, что бабка заманивает, и решил пока воздержаться от её предложения. Ощущать спиною спасительную дверь приятнее, чем мокрую тряпку. Вовка тоже придерживался моей тактики.

— Не. Мы тут постоим, — ответил я за нас двоих.

— Дед, — бабка обернулась к деду. — Ничего не хочешь сказывать?

Дед молча встряхнул газету и ещё глубже уткнулся в чтение.

— Обиделся на вас, — бабка с пониманием кивнула и посмотрела на нас.

— Деда, — начал я. — Ты просто принеси нового кукушонка, а мы с Вовкой научим его время считать.

— Правда-правда, — подтвердил Вовка.

Дед даже от газеты оторвался. Ничего не понимая, он сначала посмотрел на нас, потом на бабку, как бы спрашивая у неё: «Когда я успел что-то интересное пропустить?» Бабка, тоже ничего не понимая, посмотрела подозрительно на нас, а потом на деда, как бы отвечая ему: «Меня тоже в этот момент тут не было».

— У вас часом, своя кукушка не поехала? — бабка снова посмотрела на нас. — Какого кукушонка? Какое время считать?

Затем я рассказал бабке с дедом, что нам стали интересно посмотреть на настоящую кукушку, которую дед научил считать часы и куковать. Мы же всегда думали, что там не настоящая сидела, вот и полезли. Хотели одним глазком просто посмотреть, как она там живёт. Для убедительности я добавил, что папа говорил, что плох тот человек, который не докапывается до истины. А потом она стала нападать на меня и хотела выклевать мне тот самый глаз, которым я хотел на неё посмотреть. Вот мне и пришлось в целях самообороны кинуть часы с ней на пол.

— Она погибла? — спросил Вовка, когда я закончил.

Бабка посмотрела куда-то сторону и, как-то покачав головой, тяжко и тихо промолвила: «Господи. За какие-такие грехи я вынуждена это терпеть? Я сама с ними погибну раньше времени». Затем внятно и громко обратилась к нам.

— Разум и здравый смысл ваш погиб. При чём в зачаточном состоянии, так и не разродившись. Роды были тяжёлые, но никто не выжил. И папа ваш прав, но он не договорил вам, что ещё хуже тот человек, который капает там, где табличка есть «копать запрещено».

— А кукушка? — не понял Вовка.

— Дед отвёз её к лекарю, — бабка посмотрела на всё ещё ничего не понимающего деда. — Но раз ты говоришь, что она напала на тебя, придётся её усыпить. А тебе сорок уколов от бешенства делать будем. В живот, — эту фразу бабка выделила отдельно, указав пальцем на моё пузо.

Я машинально проследил за направлением её пальца и остановил взгляд на своём животе. Представил, как в него втыкают сорок уколов и…

Бабка кричала мне вслед, что она пошутила про живот, но я ей не верил. Слишком правдоподобно она ткнула пальцем в направлении моего живота, и поди убеди её теперь, что кукушка не ткнула мне в глаз. Это я просто притворялся, чтобы не влетело.

— Ты знаешь, где его искать? — бабка смотрела на Вовку, который пока не успел ничего понять.

— Да, — ответил Вовка, но замотал головой в противоположном направлении от значения того утверждения, — То есть нет, — поправился он.

— Значит так. Беги туда, куда не знаешь, где он прячется, и скажи ему, что я пошутила. Кукушка такая же деревянная, как и его башка. Дед отвёз часы в мастерскую, в село. И никакие уколы от бешенства делать не надо. Хотя я бы сделала вам по уколу от глупости, если бы такие были. Но пока кроме клизмы для прочистки местонахождения ваших мозгов ещё ничего не придумали.

Вовка кивнул и вышел.

— Зря ты ему про клизму сказала, — до деда постепенно дошёл смысл происходящего.

— Чего это? — не поняла бабка.

— Они теперь до темна не вернутся.

Мы с Вовкой сидели за баней и голодали. Вовка всё передал мне, как смог запомнить. Из всей донесённой остаточной информации им до меня я понял, что мы идиоты и по нам клизма плачет, потому что прививку ещё не изобрели. Поэтому было принято единогласное решение сидеть до последнего.  До тех пор, пока бабка не начнёт кричать, что нам ничего не грозит, и мы можем возвращаться домой.


Андрей Асковд © ЧЕТОКАКТО

Волшебник

— Эй! Волшебник! Шарлатан! Выходи!
У подножия башни, задрав голову кверху и сложив руки рупором, верхом на коне, кричал рыцарь. Или принц. Он сам толком не знал. Может даже и не на коне. Всяко могло оказаться, вдруг. Тут же, в подтверждение этом мыслям, рыцарь понял, что коня под ним нет. Он посмотрел вниз и отбросил в сторону палку с головой лошади.
— Думаешь это смешно?
Створки окна на верхушке башни распахнулись и показалась взлохмаченная голова волшебника. Он тяжко зевнул и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Ещё бы. Праздники только закончились и совсем не хотелось творить волшебство. Ну, разве что вытворять.
— Эй, болезненный! — устало ответил волшебник рыцарю. — Ты перепутал. Я не принцесса, заточенная в башне и драконов тут нет. Да и спасать меня не надо.
— Я знаю. Поэтому и пришёл, — рыцарь снял шлем с головы. — Был я там. Ты что с принцессой сделал? Это же… Я даже не знаю с кем это можно сравнить. А дракон? С каких это пор драконов стали держать как домашних питомцев и приучили их в лоток ходить?
Волшебник удивлённо приподнял бровь.
— Я, как и положено, отправился спасать принцессу от дракона, — продолжил рыцарь. — Дело даже не в принцессе. Пол царства на дороге не валяются.
— А я тут при чём? — удивился волшебник. — И с чего ты вообще взял, что это я. Да и не волшебник я совсем.
— Вот я и говорю, что не волшебник. Шарлатан.
— Как ты вообще меня нашёл? — волшебник прикурил сигарету и выпустил струйку дыма в облака, которые как раз проплывали мимо его окна.
— Это было как раз не сложно. Твою башню отовсюду видно. Правда, никто не решается проверять кто в ней живёт. Не трогает никого, да и ладно, но я-то знаю.
— Может ты зайдёшь? — волшебник стряхнул пепел прямо на рыцаря. — Вдруг дождь?
— Так ни облачка, — рыцарь смахнул рукой пепел с плеча и посмотрел на небо.
— Ладно. Просто мне лень кричать, — волшебник исчез внутри, захлопнув с громким грохотом окно.
В тот же момент, ещё совсем недавно, будучи белыми облака превратились в серые тучи и разразившись раскатистым громом обрушили на рыцаря потки воды.
— Чтоб тебе пусто было, — чертыхнулся он, нехотя подойдя к двери и потянул за кольцо. Дверь, судя по всему, была заперта.
Рыцарь постучал.
— Кто там? — поинтересовался голос с той стороны дверей.
— Почтальон Печкин, — ответил рыцарь сам не понимая, как это вырвалось из него.
Дверь тут же открылась и выглянул волшебник.
— А. Это всё ещё ты? Заходи, — он сделал шаг в сторону, приглашая рыцаря внутрь.
Оказавшись внутри, рыцарь огляделся. Всё казалось не таким как есть. Как будто декорации постоянно менялись, и картинка ускользала, не успев закрепиться в сознании.
— Не обращай внимания, — волшебник махнул рукой, заметив смятение рыцаря. — Кризис жанра. Не могу определиться с тем, чего хочу сотворить. Так что там у тебя с принцессой? Что не так?
— Это неправильно, — продолжил он. — У всех принцессы как принцессы, а у меня? Мало того, что с драконом биться не надо было, так ещё эта… — рыцарь машинально обернулся, видимо в сторону, где находилась эта. — Не успел я слово сказать, как дверь башни открылась и увидев меня, она первым делом всучила мне пакет со словами: «Мусор выброси». А после сказала, чтобы я зашёл вечером. У неё сейчас йога, а потом курсы «Как стать счастливой, если принц есть, а белого коня у него нет». А у меня с конём совсем беда. Вроде скачешь и думаешь, что всё нормально, а как до дела доходит, так раз и деревянная лошадка на палке. И что это за йога такая?
Волшебник чесал трёхдневную щетину, задумчиво разглядывая ноги рыцаря.
— Понимаешь, — поднял он глаза. — Я видел, как у других. Про любовь там и прочее. Пришёл, увидел, победил и жили они долго и счастливо, но ведь скучно же. И неужели тебе дракона не жалко?
— Да хрен с ним, с драконом, — ответил рыцарь. — Пусть живёт, если ему так нравится, но пускай примет честный бой и убирается потом на все четыре стороны. Хотя, он тоже просил передать тебе своё возмущение.
— У него то что? — удивился волшебник. — Что ему могло не понравиться?
— Не помнишь уже? Он полетел, как все порядочные драконы, похищать принцессу во дворец. Приземлился на центральной площади и потребовал привести ему принцессу, иначе он сожжёт весь город. Та вышла на балкон и попросила его пять минут подождать, пока она накрасится. Прошло пол дня, и он решил уже плюнуть и лететь обратно, как та вышла. Следом слуги несли десять чемоданов с вещами. И это только те, что он смог посчитать. Далее он не умеет. Нагрузили его багажом и сверху принцессу пристроили. Когда они улетали он услышал, как в замке, под радостные крики, открывали шампанское. Но это ещё ничего. На пол пути, когда он уже почти выдохнулся, принцесса потребовала лететь обратно. Она вспомнила, что забыла выключить утюг, а когда они всё-таки вернулись, то она вспомнила, что понятия не имеет что такое утюг и зачем его выключать. Говорил, что видел бы я лицо короля, когда он увидел, что они возвращаются. А когда они наконец-то долетели до башни, принцесса первым делом навела в ней порядок, выбросив все вещи дракона. Повесила на него ошейник от блох и зачем-то проглистогонила. Позвала подруг на вечернику, а ему бросила клубок, что он даже не заметил как полдня гонялся с ним.
— Так что ты от меня хочешь то? — устало выдохнул волшебник.
— Сделай так, чтобы всё нормально происходило. Чтобы я прискакал на белом коне, на настоящем, прошу заметить, и в честной битве с драконом спас принцессу, и она была бы благодарна мне за это. Ну и далее там любовь, полцарства и всё полагающееся.
— С самого дракона начать менять? — волшебник достал волшебную книгу и перевернул несколько страниц назад.
— Да фиг с ним с драконом. Мне не интересно, что у них там с принцессой было до меня. Давай с того места, как я доехал до башни, в которой заточена принцесса. И пусть дракон будет тоже настоящий и кровожадный.
— Ну ладно, — волшебник тяжело вздохнул. — Иди. Я попробую.
Рыцарь повеселев долго тряс руку волшебнику, а затем радостный выбежал на улицу.
Запрыгнув на настоящего, белого коня, рыцарь поскакал в сторону башни где томилась в заточении принцесса. Перед башней его ждал кровожадный дракон. Из его пасти вырывалось пламя. Рыцарь спешился и оголив меч бросился на дракона…
— Тьфу! Чушь какая-то, — волшебник вырвал страницу из книги и скомкав лист бумаги и швырнул его в корзину. — Ерунда же получается. В конце концов, чья книга, моя или не моя? Пишу, как хочу. Значит так…
Вся картина мира поплыла перед глазами рыцаря. Как будто он долго катался на карусели и вот слез с неё, а земля уходит из-под ног и отбрасывает его в сторону. Он открыл глаза. Судя по всему, он лежал на земле. Сверху на него уставился дракон.
— Живой? — откуда-то со стороны интересовался женский голос.
— Вроде да, — дракон наклонился поближе. — Живой. Ты зачем его так?
Рыцарь повернул голову и увидел принцессу, которая тут же спрятала руку со сковородой за спину.
— А чего он? — возмутилась, оправдываясь она. — Налетел на тебя, меч свой деревянный выхватил. Кричать начал что-то. Угрожать. Пусть своего дракона заводит, а потом уже делает что хочет. Он тебя нигде не покалечил? — принцесса осуждающе глянула на рыцаря и стала пристально осматривать своего дракона. — Ну ничего, не переживай мой маленький. Видишь дурачок какой-то невоспитанный. Пошли я тебе молочка налью.
Принцесса с драконом удалилась, а рыцарь, потрогав шишку на затылке, стал подниматься на ноги. Увидев в руке вместо меча деревянную игрушку отбросил её в сторону где уже валялась деревянная лошадка на палке.
— Сволочь, — обиженно сплюнул он в сторону.
— Это ты про кого сейчас? — принцесса с угрозой посмотрела на рыцаря.
— Не обращай внимания, — рыцарь встал и отряхнулся. — Что там у тебя? Мусор вынести или что-то новое в этот раз?

Андрей Асковд © ЧЕТОКАКТО

Сергей Николаевич

Сергей проснулся за пять минут до звонка будильника. Утро понедельника. Проснулся и решил, что пора в этой жизни что-то менять. Так дальше не может продолжаться.
Во-первых, он теперь будет Сергеем Николаевичем. Только так, и никак по-другому. Хватит! Пора заставить окружающих относиться к нему с должным уважением. Теперь никаких Сергей, Серёжа, Серёженька и тем более Серый. Что это за обращение – Серый, лови пенделя! Серый ещё куда ни шло, а вот пенделя словить это уже чересчур. В его-то возрасте и словить пенделя…
Во-вторых, пора заставить коллектив прислушиваться к его мнению. А то, какое бы решение он не озвучил, его мнения как будто и не было. Словно он в воздух тихо пукнул и стоит в сторонке, наблюдает за реакцией окружающих. Нет, он, конечно, пукал, иногда, тихо и действительно в той самой сторонке. В отличии от некоторых. Виктор. Тот мог в любой момент встать из-за стола на стул и, предварительно, сделав объявление: «Товарищи! Я сейчас пёрну!», воплотить данную угрозу в жизнь. Да так, что Белорусский трактор позавидует. Девчонки носы морщат и хихикают. Весело, конечно, но чересчур. Будто он букет Альпийских фиалок подарил им только что.
В-третьих, нужно решить вопрос с той самой частью женской коллектива. Сколько он уже тут находится, а никто так на него внимания до сих пор и не обратил. Не то, что бы он ждал чего-то серьёзного, но другим знаки внимания уделяют, а его как будто и нет совсем. Он, естественно, сам пытался проявлять эти знаки внимания. Одной, как-то, подарил открытку. И не купленную в магазине, а сделанную собственными руками. Даже сердечко нарисовал. Но тут, видимо, не любят рыцарей без доспех. Его прилюдно унизили. Та самая особа продемонстрировала эту открытку всем, а потом, эти все, дружно ржали надо ним. Зато с другими, когда те обращаются с ними грубо, неприкрыто кокетничают в ответ.
В-четвёртых, нужно поднять вопрос питания. Все давятся этим комплексным обедом, состоящим из комплексов чьей-то неполноценности, но молчат.
В-пятых, пора выделиться на фоне мужского коллектива. Что бы заметили. Как Женька в пятницу. Тот с гордым видом демонстрировал всем новенькую BMV X7. Все, поголовно, и мужская, и женская часть коллектива неприкрыто восхищалась. А Лиза, так та вообще, что-то на ухо пообещала ему, если он даст погонять. Новая иномарка мне, конечно, не светит в ближайшее время, но я уже положил глаз на чёрный Mersedes CLK. Но можно пока просто похвастаться, что присматриваюсь уже и вот-вот, со дня на день, стану обладателем.
Теперь с домашними. Сколько уже можно жить с родителями? Мне уже, как-никак, не пять лет, чтобы держаться за мамкину юбку. Прямо сегодня скажу: «Мама. Я решил жить отдельно». Она, конечно, поплачет, но поймёт, что её сын повзрослел. Скажет: «Не забывай нас сынок. Навещай».
За дверью послышались шаги.
— Серёжа, вставай. Пора.
Сергей приподнялся на кровати и собрав волю в кулак заявил.
— Мам. С сегодняшнего дня я собираюсь жить отдельно от вас с папой. И кстати. С сегодняшнего дня я не Серёжа, а Сергей Николаевич. Но это для всех, кроме вас. Это я так, для информации, чтобы вы поняли, что я уже взрослый и эти сюсюканья ни к чему.
— Как скажешь, — улыбнулась мама. — Иди умывайся, завтракай и пора выходить. Я тоже взрослая и мне на работу нельзя опаздывать.
— «Опять со мной пойдёт. Стыд-то какой», — подумал повзрослевший и уже имеющий право возмущаться Сергей Николаевич.
После завтрака, как обычно, но уже повзрослевший Сергей Николаевич шел рядом с мамой.
— “Сегодня это в последний раз”, — подумал он и решил твёрдо поговорить на эту тему вечером…

— Здравствуй Серёжа, — поздоровалась, ещё ничего не подозревающая, уборщица.
— Сергей Николаевич, — поправил её Сергей.
— Ну, как скажете, — улыбнулась тётя Нюра и продолжила уборку.
Сергей Николаевич снял верхнюю одежду, повесил её на своё место и твёрдой походкой направился в общий зал, где уже собралась большая часть коллектива.
Именно сейчас, он и сделает официальное заявление, что обращаться к нему теперь не иначе как — Сергей Николаевич. Затем в подтверждение серьёзности своих намерений громко пёрнет и может быть даже кому-то из женской половины от него достанется. Для порядка. Что бы знали, что он теперь грубый самец и пощады никому не будет. Теперь он от них получит всё.
Он набрал полную грудь воздуха и толкнул дверь.
Коллектив занимался своими обычными делами. Женская часть коллектива прихорашивалась, иногда, покрикивая на “грубых самцов”, которые проявляли знаки внимания. Мужская часть как всегда занималась своими мужскими делами. Хвастались своими автомобилями и обсуждали футбол. Решали, кто в чьей команде будет сегодня играть вечером.
Не успел Сергей Николаевич выпустить воздух из груди с вступительной речью, как его перебил Виктор.
— Товарищи! Я сейчас пёрну! — объявил он, взгромоздившись на стул.
— Серый! Лови пенделя!
Это пробежал Константин, отвесив ему на ходу.
— «Эх», — подумал Сергей Николаевич. Не готов коллектив к моему перерождению. Не сегодня. Может быть на следующей неделе, а может быть и позже.
Несостоявшийся Сергей Николаевич стал снова обычным Серёжкой. Он, шмыгнул носом, втянул скупую, мужскую соплю и пошёл в коллектив, заниматься своими привычными делами.
— Ничего, — пробубнил он себе под нос, доставая из шкафчика фломастеры и лист бумаги. — Осенью уже в школу идти. А там уж и до Сергея Николаевича недалеко.

Андрей Асковд © ЧЕТОКАКТО

Top